Мария Остроумова — врач-нейрофизиолог и невролог из Петропавловска. Сейчас она специализируется на детской реабилитации и нервно-мышечных заболеваниях, а уже в этом году Мария выиграла грант от благотворительного фонда «Саби» на $15 000 и планирует открыть первый в Казахстане кабинет VR-реабилитации, который будет рассчитан и на взрослых людей. О том, как лечить последствия инсульта, ДЦП, болезни Альцгеймера и Паркинсона с помощью виртуальной реальности, и какой это будет иметь эффект, Мария рассказала в нашем интервью.

Мария, расскажите о вашей идее. Что представляет собой VR-реабилитация и как это работает?

Суть проекта заключается в том, что я планирую открыть кабинет реабилитации, основанный на виртуальной реальности. В неврологии есть патологии, которые мы не можем лечить типичными методами. К примеру, человек, перенесший инсульт, может получать ЛФК, физиотерапию, иглотерапию, и все это, безусловно, помогает восстановить его способности к движению. Но наладить правильную кинетику (связь мышц) достаточно трудно при таких примитивных способах. В этом случае поможет VR-реабилитация. Когда вы надеваете очки, ваш мозг перестает получать сигнал о том, что у вас что-то болит. Мы обманываем головной мозг, и, таким образом, реорганизуем его структуру. Поврежденный участок мозга не может работать, там невозможно сделать новую связь, но есть другие области головного мозга — те, в которых связи не нарушены. Мы можем заставить эти связи выполнять функцию тех, что погибли.

Как происходит процесс лечения? Что испытывает пациент?

VR-кабинет — это пустая комната с огромным телевизором на стене и мягким ковриком. Больше там ничего нет. На столе у инструктора лежат манипулы, в углу комнаты — Bosu, это платформа круглой формы c выпуклой мягкой частью. Человек надевает очки, берет в руки манипулы и попадает в виртуальную реальность. В зависимости от того, какой у человека диагноз и цель, мы ставим ему программу.

К примеру, человек после ожогов, у него сильные боли, все тело горит. Если у него повреждены ноги, вы можете включить ему программу, где он играет руками в снежки, сидя на стуле. И он замерзнет! В конце занятия вам не надо будет давать ему никаких обезболивающих, потому что он замерзнет от того, что играл. Мы обманываем мозг. На самом деле, ему больно и горячо. Но боль есть только в голове. Когда ты заставляешь сенсорику работать иначе, голова тоже начинает работать иначе.

Если говорить совсем примитивно, то лечение происходит за счет самовнушения?

Это не самовнушение. Самовнушение — это когда вы закрыли глаза и говорите себе: «Успокойся, успокойся, все хорошо». А тут вы открываете глаза и видите, что находитесь на склоне горы. Причем сейчас виртуальная реальность не такая грубая, как раньше. Основа оборудования — X-Вox с кинектом. Две камеры меряют твой рост, твою комплекцию, кинетику твоих движений, все это в программах дополняется, и эта реальность уже строится под твои параметры и под твою способность движения. Если мы играем в магазин, то там не будет банки молока, больше чем ты ростом, как это было раньше. Или люди с болезнью Паркинсона, у которых самая большая проблема — это «замораживание» движения в самом начале. Здоровый человек просто встает со стула, к примеру, и идет. А человек с болезнью Паркинсона встает, а шаг сделать сразу не может, должно пройти какое-то время, прежде чем он пойдет. Мы надеваем таким пациентам очки и включаем движущийся коридор. В реальности мы видим объект и знаем, что эта цель достижима — мы дойдем до него через минуту или две, не имеет значения. А движущийся коридор в очках виртуальной реальности — это визуализация, которая обманывает наш мозг, говоря, что цель уходит. Включаются другие нервные связи, человек вынужден догонять, он начинает делать движения быстрее. То есть даже такие паталогии достаточно легко лечатся с помощью виртуальной реальности.

Как подбираются игры и программы для пациентов? В зависимости от их диагноза?

Все зависит от того, насколько грамотный врач все это назначает. Мы должны понимать, что бабушке с болезнью Альцгеймера, которая забывает дорогу до магазина, нельзя поставить цель выбрать правильные продукты в этом магазине. Нужно поэтапно к этому идти. Женщине, которая не знает, как включается стиральная машинка, нельзя поставить игру, в которой нужно погладить вещи. Должна быть цепь событий. К каждому пациенту должен быть индивидуальный и комплексный подход — для того, чтобы собрать необходимые навыки, нужно четко понимать, чего ты хочешь, и, соответственно, ставить правильные цели. Если человек был водителем и хочет водить, но не помнит дорогу до дома, нельзя сразу поставить ему цель ездить на машине. К ней нужно идти поэтапно.

Эти технологии позволяют выстраивать поэтапные микроцели?

Да. Опять же, поясню на примере. Пациентка всю жизнь вязала, а потом перенесла инсульт. Приходит к нам и говорит — я вязала двадцать шапок за ночь. А на данный момент она руку сжать и разжать не может без проблем. О каком вязании может идти речь? Нет, мы будем учиться брать предмет и класть его. Разжимать и сжимать кулак. Если она будет выполнять упражнения без очков виртуальной реальности, то она будет видеть только свою обездвиженную конечность. Для нее один-два градуса в амплитуде движения не скажут ни о чем. Для доктора — да, он видит эту амплитуду и скажет, что это потрясающий результат. А пациентка не будет видеть результат и не захочет завтра приходить и делать те же упражнения. А если вы наденете на нее очки и дадите манипулу, то на экране будет какая-нибудь веселая картинка. Например, она в кафе берет банку колы, и ей нужно налить напиток в стакан. Вот пациентка неправильно взяла — банка упала. А на самом деле она неправильные мышцы включила. Если вы наденете на нее перчатку и дадите ей в руку манипулу, то сможете даже измерить силу, с которой пациентка должна взять банку. Эта программа учит человека заново правильно действовать и тренировать свои навыки, не включая мышцы-компенсаторы.

По сути, как у нас люди проходят реабилитацию сейчас? Приходит ЛФК-специалист, разминает мышцу, пациент видит, что мышца работает, объем движений сохранен. Но сама он ничего этой рукой делать не может. В чем смысл разминки? А мотивация — это очень важно, и в этом есть смысл игры, хотя изначально Х-Вох был рассчитан для детей. Но как раз таки взрослые при правильном подходе становятся очень заинтересованными. И некоторые, достигнув определенного результата, просят в этот же день продлить занятия, опасаясь, что до следующего раза эти навыки пропадут. На самом деле, навыки фиксируются в голове. Как только мы нашли новую нервно-синаптическую связь, то есть если только мы нашли живые клеточки в головном мозге, которые готовы реорганизоваться и взять на себя работу тех, которые погибли, мы их связываем с мотонейроном в спинном мозге. Мотонейрон с корешочком, корешочек по нервному волокну пустил ток и мышца сократилась, как надо — вот такой длинный путь.

На людей с каким диагнозом рассчитана VR-реабилитация?

Список очень большой. Основные — это пост-инсультные и пост-травматические явления, пост-ожоговые травмы, ДЦП, гемипарезы, Паркинсон, Альцгеймер. Паркинсон и Альцгеймер — две помолодевшие болезни. Самой молодой нашей пациентке с Альцгеймером всего 29 лет. Это очень печальная статистика.

А в каких случаях VR не помогает?

Если нет связей в голове, то работать не с чем.

В Казахстане уже практикуются подобные методы лечения?

В Казахстане VR-реабилитации нет. Вообще, методика осуществляется с 91-го года, в России применяется с 2011-го. В Казахстане есть только фирма, которая растамаживает и выставляет необходимое оборудование, но его еще никто не купил и не начал использовать!

Получается, если вы запустите проект, у вас будет первый кабинет VR-реабилитации в Казахстане?

Да. Я больше хочу сказать, что у нас в принципе нет такой структуры, которая регулировала бы амбулаторную реабилитацию для взрослого населения, будь то травмы, инсульт или ожог. По всему Казахстану есть только два реабилитационных центра — в Алматы и в Астане. Единственное, что есть в реабилитационном центре в Астане — это роботизированный комплекс «Локомат», оборудование для механической реабилитации. Это огромный аппарат, к которому подвешивается человек, и аппарат ходит вместо него. Но голова при этом не включается. Как мы можем рассчитывать на то, что разбудим нейрон, он пошлет какой-то импульс, если голова вообще в этом не участвует? Тело просто идет механически. Вы можете разрабатывать таким же образом мышцы на полу с ЛФК-специалистом. А вам нужно связать голову и мышцу, наладить правильный импульс. VR позволил бы достаточно дешево провести реабилитацию и адаптировать его к дальнейшей жизни.

Достаточно дешево — это сколько? Сколько стоит лечение с помощью виртуальной реальности?

Сравним с ЛФК и массажами. Массаж стоит в среднем 2000 тенге, это очень вариабельная цена, она доходит до 6000. Одно занятие ЛФК — где-то 4500 тенге. Итого вы тратите порядка 10 500 тенге за день. Тогда как VR — самое дорогое занятие — будет стоить 4500 тенге. То есть в разы дешевле, а эффективность вы можете измерить с помощью программы.

А что касается оборудования, какова его стоимость?

По сути, дорогая только программа. Хороший телевизор, как мы знаем, можно приобрести за 500 тысяч тенге, VR-очки — за 90 тысяч, манипулы стоят около 25 тысяч, bosu — около 50 тысяч. А сама программа с диском, который включает в себя 12 игровых зон, 12 разных виртуальных реальностей, стоит 4 200 000 тенге.

Сколько экземпляров оборудования требуется для того, чтобы запустить кабинет?

Все в одном экземпляре. У меня будет один кабинет и один инструктор.

Уже есть обученные специалисты, которые смогут работать с этой программой?

Инструкторы — это, по сути, доктора ЛФК, те, которые проводят с пациентом механические занятия. Для того, чтобы работать с VR-программами, не нужно никаких особых IT-навыков, необходимо только среднее медицинское образование и специализация по ЛФК. За восьмичасовой рабочий день инструктор сможет принимать в среднем по шесть пациентов, то есть в день мы сможем зарабатывать от 25 000 до 50 000 тенге.

Сколько процедур требуется в среднем для реабилитации?

Легче и быстрее всего лечится когниция — это память, речь, умение посчитать, умение прийти домой и выбрать правильный продукт. Но тут необходимо обследовать человека и понять, есть ли у него потенциал. Что касается мелкой моторики или других навыков движения, то они требуют чуть больше времени. При любой патологии требуется от 10 до 15 занятий, потом необходимо сделать перерыв на три месяца, чтобы увидеть результаты.

А вы гарантируете какой-то определенный результат?

Для этого составляется реабилитационная карта. Когда приходит пациент, ты в первую очередь должен посчитать его реабилитационный потенциал. Это значит, что от данного момента, в который он к тебе пришел, до того момента, когда он уйдет, необходимо поставить ему цель. Все мы ставим перед собой реабилитационную цель, иначе нет смысла заниматься. У каждого пациента, в зависимости от того, с чем он к вам пришел, будет цель. Если вы ее не достигли, значит, вы все делали неправильно. Значит, вы изначально неправильно все посчитали и поставили цель, то есть, по сути, это ошибка неграмотного специалиста. Мы не ставим недостижимых целей. Здесь мы возвращаемся к тому, с чего начинали. Если человек водитель и хочет водить, а он не может встать с дивана, то вы никак не можете поставить ему цель водить. В данную десятидневную реабилитацию вы можете научить его вставать и делать шаги. В зависимости от того, как он будет быстро или, наоборот, медленно прогрессировать, вы можете посчитать потенциал на будущее. Считаете потенциал и говорите — через 10 дней вы сможете достичь такого-то навыка, допустим, правильно брать стакан, садиться, быстро вставать. В следующий раз, когда он к вам придет, вы заново оцениваете его нарушения, анализируете, как быстро он шел к цели в прошлый раз, и ставите новую цель. Так поэтапно человек и может полностью восстановиться, и в этом и есть суть проекта — главное, ставить достижимые цели.